Что нас ждет в посткарантинном будущем? Мир не будет прежним, пишут люди. Но наш внутренний мир не будет прежним. Об этом рассказывает психотерапевт Григорий Горшунин.
Тот, кто думает, что на карантине сходят с ума, ошибается — на самом деле они возвращаются к своему разуму. Как дельфины сейчас возвращаются в каналы Венеции. Просто он, наш внутренний мир, теперь кажется нам сумасшедшим, потому что мы слишком долго избегали тысячи и одного способа заглянуть внутрь себя.
Вирус объединяет, как любая внешняя угроза. Люди проецируют свою тревогу на эпидемию, вирус становится образом неведомой темной силы. Рождается множество параноидальных идей о его происхождении, ведь так страшно подумать, что сама природа со словами «ничего личного» решила взять на себя проблему перенаселения.
Но вирус, загоняющий людей в карантин, в себя, парадоксальным образом предлагает нам задуматься о внутренней угрозе. Возможно, угроза не жить своей истинной жизнью. И тогда уже не важно, когда и от чего умереть.
Карантин — это приглашение встретиться лицом к лицу с пустотой и депрессией. Карантин — это как психотерапия без психотерапевта, без проводника к самому себе, и поэтому он может быть таким невыносимым. Проблема не в одиночестве и изоляции. При отсутствии внешней картины мы начинаем видеть внутреннюю картину.
Мир уже не будет прежним — есть надежда, что мы не откажемся от себя
Тяжело, когда в русле оседает муть, наконец услышать и увидеть, что происходит на дне. Встретьтесь с собой. После долгой суеты и, возможно, впервые по-настоящему встретиться со своим супругом. И узнать то, из-за чего сейчас в Китае после карантина так много разводов.
Это сложно, потому что смерть, потеря, слабость и беспомощность не узаконены в нашем внутреннем мире как часть нормального хода вещей. В культуре, где задумчивая грусть — плохой товар, сила и иллюзия бесконечной мощи продаются хорошо.
В идеальном мире, где нет вирусов, горя и смерти, в мире бесконечного развития и триумфа нет места жизни. В мире, который иногда называют перфекционизмом, смерти нет, потому что она мертва. Там все замерло, оцепенело. Вирус напоминает нам, что мы живы и можем его потерять.
Государства, системы здравоохранения раскрывают свою беспомощность как нечто постыдное и неприемлемое. Потому что каждый может и должен спастись. Мы знаем, что это неправда, но страх столкнуться с этой правдой не позволяет нам думать дальше.
Мир уже не будет прежним — есть надежда, что мы не откажемся от себя. От вируса смерти, которым заражены все и у каждого будет свой личный конец света. И поэтому подлинная близость и забота становятся тем необходимым, без чего невозможно дышать.