Любому молодому человеку трудно искать себя на рубеже эпох. Особенно если он, как и герой «Тихого Дона», воспитан в казачьих традициях, сложившихся веками.
Жизнь Григория Мелехова кажется простой и понятной: хутор, работа, семья, обычная казачья служба. Разве что иногда ему мешает горячая кровь турецкой бабушки и взрывной характер, толкающий на протест против правил. Но в то же время наличие готовности вступить в брак, подчиняясь воле отца, и желание следовать своей страсти, любя чужую жену, создают серьезный внутренний конфликт.
В мирной жизни Григорий принимает то одну, то другую сторону, но начало войны обостряет конфликт почти до невыносимости. Григорий не может смириться с чудовищным насилием, несправедливостью и бессмысленностью войны, он скорбит о смерти первого убитого им австрийца. Ему не удается диссоциироваться, отсекать все, что не укладывается в психику: делать то, чем многие люди спасаются на войне. Он также не пытается принять какую-то единую истину и жить в соответствии с ней, как это делали многие в то пограничное время, спасаясь от мучительных сомнений.
Григорий не оставляет честных попыток разобраться в происходящем. Его броски (иногда за белых, иногда за красных) продиктованы не столько внутренним конфликтом, сколько желанием найти свое место в этом гигантском переделе. Юношеская наивная вера в справедливость, пыл решений и стремление поступить по совести постепенно сменяются горечью, разочарованием, опустошением от потерь. Но таково было время, когда взросление неизбежно сопровождалось трагедией. А негероический герой Григорий Мелехов возвращается домой, пашет и косит, воспитывает сына, реализует мужской архетип земледельца, потому что, наверное, ему уже хотелось больше воспитывать, чем бороться и разрушать.
Григорий в наше время
Нынешние времена, к счастью, еще не выглядят переломным моментом эпохи, и поэтому взросление молодых людей происходит теперь не так героически и мучительно, как это было при Григории Мелехове. Но все же это было не так давно. И каких-то 20-30 лет назад, на волне развала СССР, так же сложно, я считаю, происходило взросление нынешних 50-летних.
И те, кто позволял себе сомнения, смог интегрировать всю противоречивость, парадоксальность и сложность жизни того времени, они вписывались в новую эпоху, находя в ней место для себя. А были те, кто «воевал» (передел без войны и кровопролития – пока не по-нашему), и были те, кто строил: создавали бизнес, строили дома и фермы, воспитывали детей, ввязывались в семейные хлопоты, любили несколько женщин. Они старались поумнеть, честно пытаясь ответить на вечный и житейский вопрос: что мне, человеку, делать, пока я жив?